В этом году в жизни омского «Динамо» произошло два знаковых события. Во-первых, региональное отделение спортивного общества отметило 95-летие со дня своего образования, а во-вторых, впервые в истории представитель омского «Динамо» достиг берегов Антарктиды.
Эти два события взаимосвязаны. Мы не раз писали про участие Николая Георгиевич Терлеева в парусной экспедиции «Сибирь – Антарктика» - Сибирь» на яхте «Сибирь». Этот свой поход ветеран омского «Динамо» посвятил не только 200-летию открытия Антарктиды русскими моряками, но и юбилею омского отделения «Динамо». Отметим, что Николай Георгиевич занимается парусным спортом уже более 30 лет и является капитаном известной омской яхты «Стрелец».
Но сейчас речь о «Сибири» и ее беспримерном походе. Экспедиция успешно выполнила свою задачу: через 7,5 месяцев после выхода из Омска яхта достигла берегов Антарктиды. Правда, обратный маршрут пришлось скорректировать. Еще на пересечении пролива Дрейка при работе двигателя пошла вибрация по валовой линии и корпусу яхты. С таким дефектом, да еще и в сочетании с жесткими прогнозами погоды обратный переход был весьма опасен. Было принято решение эвакуировать яхту на борту научно-экспедиционного судна «Академик Трёшников» до первого порта захода – Монтевидео (Уругвай). Но затем вмешалась ситуация с коронавирусом, и яхта «Сибирь» смогла покинуть борт судна только на Балтике.
После возвращения в Омск Николай Терлеев поделился впечатлениями от экспедиции и рассказал о том, что ей предшествовало.
«Динамо» и парусный спорт
- Расскажите, как вы увлеклись путешествиями и парусным спортом?
- Что касается экспедиций и походов, то началось все в Харьковском авиационном институте. Там у нас сложилась хорошая группа, с которой мы ходили на Кавказ, Карпаты, Алтай, и сплавлялись на рубленых плотах по речкам Приполярного Урала. А когда вернулся в Омск, то после цепочки достаточно случайных событий оказался в парусной секции яхт-клуба «Водник». Руководил ею замечательный человек, энтузиаст парусного спорта Александр Михаилович Ковган (в парусных кругах его звали «Адмирал»). Это был конец 1986 года. Позже я построил свою яхту «Стрелец». В это дело меня «втравил» замечательный яхтсмен-гонщик и путешественник Александр Иванович Дьячук. Яхту начали строить в 1994 году, а сбросили на воду в 2004-м. «Стрелец» немного отличается от «Сибири», но начинали мы с одного размера – 10 метров. Однако лодки с годами тоже могут «расти». Так, «Сибирь» к ее кругосветке 2000-2001 годов нарастили до 12,5 метров, а «Стрелец» со временем дорос до 11 метров. У меня хороший слаженный экипаж, который и на яхте помогает и по жизни. С одной стороны, яхтинг - это спорт, с другой – уже жизненный уклад. С 2004 года, с первой навигаци «Стрельца», у нас было много гонок, встреч, вечеров с гитарой у костра. Было плавание, посвященное 300-летию Омска, которое называлось «Дорогами Бухгольца» - мы тогда ходили пятью лодками в Павлодар. И по сей день каждый год верстается календарь гонок, и мы стараемся не пропускать запланированные соревнования, особенно большие гонки - «стомилку» и «кубковые».
- Когда возникла идея с экспедицией в Антарктиду?
- Эта идея зародилась где-то в 2014-2015 году благодаря ветеранам российского флота. Они вспомнили, что в 2020 году исполнится 200 лет, как наши русские моряки открыли Антарктиду. Идея ярко отметить этот юбилей была подхвачена, в том числе и яхтенными капитанами-кругосветчиками Сергеем Борисовичем Щербаковым и Николаем Андреевичем Литау. С тех пор и началась подготовка к антарктической экспедиции, и наш экипаж «Стрельца» тоже принимал в этом активное участие. Планировалось совершить поход к Антарктиде на «Силе Сибири» - большой яхте длиной 32 метра. Но судьба распорядилась так, что в октябре 2018 года в Средиземном море она попала в шторм у Пальма-де- Майорка и разбилась о камни. А на «Сибири» изначально никто и не собирался идти – эта лодка не ледового класса, не для Антарктиды. Но к тому времени уже был выигран президентский грант на проведение экспедиции, и после нескольких попыток найти подходящую яхту было принято решение идти к шестому континенту на старой проверенной «Сибири». Она на тот момент прошла уже более 100 тысяч морских миль. Обошла вокруг Земли, участвовала во многих других дальних плаваниях: ходила на Олимпийские игры в Афины, и по Каспию, и вокруг Европы.
- Опасно было идти на яхте «Сибирь» в Антарктиду?
- Конечно, для такого похода должно быть более подходящее судно. В Антарктике ходят металлические яхты длиной более 20 метров. Ведь судно должно соответствовать волнам, которые могут появиться в районе следования, а в проливе Дрейка бывают и 20-метровые волны. Впрочем, волна и больше пяти метров – это уже опасно. Напомню, что в своей кругосветке «Сибирь» в 2000 году попала у Алеутских островов в шторм и на мелководье поймала кормой волну больше 10 метров. Яхта буквально кувыркнулась через нос, правда, сразу встала на ровный киль... но уже со сломанными мачтами. Однако после ремонта на Алеутских островах экипаж нашел в себе силы продолжить плавание вокруг света. В общем, на 14-метровой деревянной яхте, в принципе, можно идти в пролив Дрейка, но чем это закончится - неизвестно.
- Как вы стали представителем омского «Динамо» в этой экспедиции? Как возник этот вариант?
- Года за два до того мы с Вячеславом Владимировичем Болонкиным обсуждали планы омского отделения «Динамо». Тогда уже было известно об организации антарктической экспедиции на «Силе Сибири». Возникла идея: а почему бы к 95-летию «Динамо» не принять в ней участие, не пронести динамовский флаг по миру и не поднять его на шестом континенте? Изначально мы собирались с ним вдвоем идти к Антарктиде, но возникли обстоятельства, которые невозможно было преодолеть. До последнего не было понятно, смогу ли я участвовать в этой экспедиции. Решилось все в конце августа 2019 года, когда капитан яхты «Сибирь» Сергей Щербаков в очередной раз прилетел с «Сибири» в Омск. Мы встретились, и я «доложил» ему что готов идти. С этого момента для меня назад дороги не было.
- Что вас связывает с «Динамо»?
- Я к «Динамо» имею непосредственное отношение с начала 70-х годов, когда пришел к Василию Романовичу Грозину заниматься самбо. Это было время, когда на пьедесталы восходили Александр Пушница, Александр Хош. На тренировках и особенно после с нами с нами делились своим мастерством Валерий Анисимов, Юрий Муравьев, Михаил Пиляев, Михаил Мордовин и еще целая плеяда омских самбистов. Потом я уехал в Харьков, но и там продолжал бороться в институтской команде. И сейчас у меня с нашим спортклубом очень тесные связи. С тех пор, как в двухтысячных на Динамо возродили ветеранские турниры по самбо, стараюсь их не пропускать. Казалось бы, где «Динамо» и где парусная кругосветка? Но вот они как-то органично переплелись. В этой экспедиции получилось так, что кроме меня к «Динамо» имеет отношение и капитан Сергей Щербаков, который работал в правоохранительных структурах. Еще один член экипажа - Евгений Забродин - многие годы был следователем, так что и он по жизни «динамовец». И даже старпом Владимир Иванович Заздравных: он долго держал это в тайне, но потом все-таки признался, что тоже на «Динамо» занимался борьбой.
Рио-де-Жанейро и Новый год
- Вспомните тот момент, когда присоединились к яхте «Сибирь».
- 5 декабря поздно вечером я прилетел в бразильский город Сальвадор. Двое суток добирался из зимы в лето по маршруту Омск - Москва – Стамбул – Сан-Пауло – Сальвадор. Меня в аэропорту встречал Сергей Щербаков. Мы сразу приехали в марину, пришли на лодку поздней ночью, когда народ уже спал. Основные приветствия были уже утром. Нашу лодку посетил национальный герой Бразилии Алейша Белов. Это человек с русскими корнями, за плечами которого пять кругосветок, три из них в одиночку. У него сейчас бизнес в Сальвадоре и в Рио. Он строит порты, корабли, обслуживает нефтяные платформы. В 2019 году он проезжал через всю Россию, познакомился с Сергеем Борисовичем и предложил во время кругосветки остановиться в Сальвадоре. Алейша Белов показал нам свою яхту, на которой обошел Антарктиду, а в следующем году собирается идти в Гренландию. Он оказал нам неоценимую помощь в организации ремонта «Сибири», помог снять отель, выделил машину, на которой нас возили на верфь, а вечером в отель. Нашу яхту подняли, обстроили помостами. Хочется сказать, что в Бразилии народ очень доброжелательный. Всегда предлагали помощь, интересовались, как идет ремонт. И языковой барьер не особо мешает, если люди хотят понять друг друга. Закончилось наше пребывание в Сальвадоре празднованием католического Рождества. Перед этим лодку опустили на воду, и после рождественского корпоратива на верфи мы перешли в городскую марину. Денек постояли там и пошли на Рио - это примерно недельный переход. А в Рио-де-Жанейро нас встречал представитель МИД и еще один наш друг Артур, с которым Алейша Белов в прошлом году совершал путешествие по России.
- Что особенно запомнилось в Рио-де-Жанейро?
- Это новогодний салют. У них принято устраивать грандиозные фейерверки на пляже Копакабана. Он тянется на 3,5 километра, а примыкающий к нему пляж еще на 1,5 километра. Это практически единое пространство. Там на воде были поставлены 28 барж с синхронным управлением фейерверками. По сигналу с каждой баржи запускали залпы с определенным рисунком фейерверка. И так 14 минут без перерыва. А в это время на пляжах и прилегающей территории за этим наблюдали два миллиона человек! Мы стояли в километре от берега, и когда пошел первый залп, ощутили единый выдох этой двухмиллионной толпы. Кстати, белые штаны, о которых мечтал Остап Бендер, там надевают только на Новый год. У них поверье, что Новый год надо встречать в белых одеждах.
- Вы никогда не встречали Новый год в таких условиях?
- Да, так в первый раз! Еще раньше, в два часа дня, отметили омский Новый год, а потом уже и местный.
- Как удалось сфотографироваться с флагом «Динамо» у статуи Христа-Искупителя в Рио-де-Жанейро? Там же всегда много туристов.
- К этой достопримечательности мирового значения мы поднялись рано утром, но народу там все равно было полно. Однако как-то так получилось, что когда достали флаг, туристы расступились, и мы быстро сделали несколько снимков. При этом конечно нарушили все движение туристического потока.
Пингвины и лето в Антарктиде
- Когда дошли до Антарктиды, какие испытали эмоции? Такой ее себе представляли?
- Наверное, такой, все-таки о ней было много прочитано. Мы достигли Антарктического архипелага - южной границы Тихого и Атлантического океанов. Нашей целью был остров, на котором находится российская антарктическая станция «Беллинсгаузен». Этот остров Фаддей Беллинсгаузен назвал островом Ватерлоо, но потом англичане переименовали его в Кинг-Джордж. Там же в пределах видимости находится и остров Нельсон. Фактически это острова с ледяными куполами, но там не всегда полностью замерзают проливы и бухты. Первый айсберг мы увидели на подходе к острову Кинг-Джордж. Айсберг показался нам громадным, но потом, когда мы шли до материковой Антарктиды, я был поражен еще больше. Я представлял, что айсберги огромные, но чтобы до такой степени!.. Это как взлетные полосы, а то и просто поля, которые достигают в длину десять километров. Я не знаю, чем Антарктида манит к себе людей, наверное, своей недоступностью. Там все по-другому: животный мир, ледяные купола, суровые, но очень красивые пейзажи. И совсем другое небо. Когда мы все это увидели, поняли: вот она Антарктида!
- Знаю, что вы сразу же сфотографировались там с флагом омского «Динамо» и другими флагами, а также оставили память об Омске.
- Пришли мы на нашу станцию «Беллинсгаузен». Там есть площадка, на которой стоит столб с массой указателей расстояний до разных городов планеты. Прикрутили к нему и свой указатель «Омск – 17 230 км». А недалеко от этого столба в январе 2020 года был установлен памятник Фаддею Беллинсгаузену, и мы возле него как раз и фотографировались с флагами. Кстати там, чуть дальше на пригорке, находится и самый южный православный храм в мире. Он был срублен из дерева и привезен на остров в 2007 году.
- В Антарктиде, наверное, много общались с нашими соотечественниками?
- Да, пообщались и с прошлой экспедицией на станции «Беллинсгаузен», и с теми, кто прибыл ей на смену. 22 февраля был день рождения станции, которую открыли в 1968 году. Они нас пригласили на ужин. По их просьбе мы исполнили несколько песен под гитару. Потом переместились в кают-компанию и до часа ночи общались, пели песни. Перезнакомились. Ходили с ними в ледяную пещеру, ходили на остров Ардли, где обитает 15-тысячная колония пингвинов. Там есть такие люди, как сезонники, которые занимаются научными исследованиями, но не остаются на зимовку. И они приходили к нам на яхту, рассказывали о своих исследованиях.
- Расскажите о пингвинах. Как они себя ведут?
- Весьма непринужденно. Мы на резиновой лодке подходили к берегу, и пингвины просто встречали нас и безбоязненно приближались. Но если еще ближе начинаешь подходить, пингвин разворачивается, заводит назад свои крылышки и идет, переваливаясь, от берега. Не боится, а просто отходит. На острове, где они яйца откладывают, идешь между ними, и они очень спокойно реагируют. Один, правда, на нас «рыкнул» - наверное, старшой у них. Мы обошли его немножко стороной «объясняя», что поняли его претензии. На острове Кинг-Джордж два вида пингвинов. Одни называются «ослиные», их Беллинсгаузен еще называл «скакунами». У них розовый клюв. А второй вид называют «полицейскими». У них клюв черный, на голове черная шапочка из перьев, а под клювом тоненькая перьевая шлеечка, как будто каска пристегнута. Ведут они себя одинаково. Но «ослиные» утром собирались вокруг лодки, и когда видели, что мы поднялись на палубу, начинали свое выступление. Мы стояли на муринге - это плавучий канат, который идет на дно к мертвому якорю. Если ветра нет, то пяти-семиметровый участок этого каната плавает по воде. И у пингвинов такое развлечение: они прыгают через него. Сначала поодиночке, потом по парам навстречу друг другу. А потом садятся на этот канат и спрыгивают с него. Пока будешь смотреть, они будут выступать. А еще если видят человека на яхте, стараются прыгнуть выше борта. Потом взялись сопровождать нашу резиновую лодку. Мы плывем, а они с нами наперегонки. Весьма такие разумные существа, вполне сравнимые с дельфинами.
- Какая погода была в Антарктиде?
- Погода была всякая. Когда мы пришли, было пять-шесть градусов тепла. Потом несколько дней было солнечно, загорали даже - там же в феврале конец лета. Если смотреть по снимкам, можно подумать, что это южный берег Крыма, только без деревьев. Там самая «буйная» растительность – это шесть видов мха. Ничто другого не растет, даже травы нет.
- Знаю, что вы играете на гитаре. Что пели?
- Увлечение гитарой у меня еще со студенчества, когда был большой подъем бардовской песни. А репертуар самый разный. Конечно, это, прежде всего, Александр Городницкий. Он ведь тоже был в тех местах и там написал многие свои песни. Также пою песни Юрия Визбора, Валерия Бокова. А еще были у нас в Омске два выдающихся человека - Александр Михайлович Ковган и Михаил Евгеньевич Билль. Они уже ушли из жизни, а вот песни их живут. И прозвучали даже в Антарктиде.
- Гитара на яхте была или с собой везли на самолете?
- Когда в июле «Сибирь» уходила из Омска, один из участников антарктического этапа экспедиции, предприниматель и путешественник Павел Капустин, принес свою гитару в гермочехле. Сказал: «Я хочу, чтобы эта гитара прошла весь маршрут, и чтобы на ней исполняли песни». Павел потом прошел с нами на «Сибири» от аргентинского города Ушуайя до Антарктиды. А его гитара и сейчас на борту яхты.
- Часто удавалось попеть под гитару?
- Не скажу, что часто, но иногда удавалось. Петь я начал еще с Сальвадора. А в Рио стояли борт в борт с питерской яхтой «Елизавета», которая имеет красноярские корни. Как-то с ними очень душевно посидели, и гитара звучала часов до трех ночи…
Возвращение домой
- Когда поняли, что придется скорректировать маршрут?
- У нас были метания. Не хотелось с такой вибрирующей валовой линией идти через пролив Дрейка. Это ведь непредсказуемое место, стык двух океанов, глубины до пяти километров. Погода то из одного океана летит, то из другого, и недаром этот пролив называют кладбищем кораблей. И вот как раз во время нашей стоянки у «Беллинсгаузена» погоды не было. Причем буквально до момента погрузки «Сибири» на борт «Академика Трёшникова». Ни одного подходящего погодного «окна»! Максимум затишье на полтора дня, а нам надо было дня четыре, чтобы пересечь пролив.7 марта, когда мы погрузились на «Академика Трёшникова», Сергей Борисович Щербаков открыл карту погоды и увидел то самое «окно». Я потом, когда мы уже шли на Питер, в шутку сказал, что здесь на обошлось без провидения: нас погода не пускала, а стоило погрузиться - и вот тебе пожалуйста... Тогда мы в первый же день дошли до материковой Антарктиды. Увидели все эти огромные айсберги, китов, идущих вдоль борта. Потом начали пересекать пролив Дрейка. У нас был договор, что на «Академике Трёшникове» мы идем до первого порта – Монтевидео, столицы Уругвая. Потом на «Сибири» собирались идти до аргентинской Мар-дель-Платы, где оставили много хороших друзей. План был такой: дойдем до Мар-дель-Платы и вдвоем с Сергеем Борисовичем оттуда улетим. Ему надо было отчитаться за президентский грант, а у меня этап заканчивался.
- А потом вмешался коронавирус...
- Да, Щербакову пришло сообщение из дома, что если он прилетит в Россию, то назад его не выпустят. Вот тут мы и начали затылки чесать. Пришли в Монтевидео 18 марта. Стояли на якоре без захода в порт. На катере увезли членов экспедиции, которые улетали 19 марта. А у второй группы, которая должна была вылететь 20 марта, это не получилось - аэропорт закрыли. К тому времени мы решили, что в Монтевидео яхту спускать не будем, а пойдем на «Академике Трешникове» до седьмого градуса южной широты. Там спустим «Сибирь» на воду за пределами 200-мильной экономической зоны Бразилии и пойдем в сторону Панамского канала, а через него – в Тихий океан. Ведь по первоначальному графику экспедиции «Сибирь» должна была к концу июля прийти в Берингов пролив, чтобы потом на Диксоне замкнуть маршрут кругосветки. Но наш друг Артур из Рио прислал несколько сообщений, смысл которых был такой: «Делайте что хотите, но не спускайтесь с борта. Вы не представляете, что тут творится. Дороги перекрывают, аэропорты не работают». Связались с Алейшей Беловым, попросили поставить яхту у него на верфи, чтобы оттуда улететь в Россию. Он сказал, что примет нас, поставит, но не сможет оформить разрешение на заход. Написали письмо в МИД, но там ответили, что не рекомендуют заходить в иностранные порты. Куда ни кинь – везде клин... И в итоге мы приняли решение, что пойдем на «Академике Трешникове» до Балтики, а там своим ходом до Питера. Мы ведь хотели вернуться на Родину, как самостоятельное судно, а не как «контейнер». Договорились, что нас сбросят на воду в экономической зоне России. Так и получилось. Напротив Калининграда клином идет 200-мильная экономическая зона, в ее уголочке «Сибирь» и спустили на воду. А потом мы своим ходом дошли до Питера.
- Сильно члены экипажа расстроились, что пришлось таким образом возвращаться?
- Все понимали серьезность ситуации, так что особого расстройства не было. К тому же мы знали, что яхта «Ксанаду», с которой мы встречались в Аргентине, зашла в Пуэрто- Уильямс в Чили, а там в это время все закрылось на карантин. И «Ксанаду» до сих пор там стоит. Примерно то же ждало и нас в любом иностранном порту, если бы нам разрешили в него войти. Кроме того, когда мы на борту «Академика Трешникова» стали смотреть новости, то осознали, что в мире творится. В конце концов пришло понимание, что именно «питерский» вариант нашего возвращения является оптимальным.
- Знаю, что вы должны были в Санкт-Петербурге отсидеть карантин, а вам за него засчитали нахождение на борту «Академика Трёшникова».
- Совершенно верно. На подходе к Кронштадту связываемся с пограничной службой. Они говорят, что нам нужно связаться с Роспотребнадзором, чтобы яхту встретила комиссия. Мы связываемся, объясняем, кто мы и откуда. Они обрадовались: «Так вы с Трёшникова!» (он пришел в Питер на два дня раньше нас). В результате нам оформили разрешение на заход с формулировкой «свободная практика». Это означало, что мы можем не находиться в карантине.
- Когда в Омск прилетели, по-честному отсидели самоизоляцию?
- Да. Два раза ко мне приезжали, брали мазки. Отсидел дома до 9 мая.
- Самое яркое впечатление от этой экспедиции.
- Их, конечно, много. Но самое главное - это не то что впечатление, а осознание того, что исполнилась моя мечта юности. Мне всегда очень хотелось в Антарктиду, но, видимо, раньше я не был к этому готов. А здесь появилась возможность увидеть континент, к которому стремился, да еще и в такой исторический момент – 200-летие его открытия. Теперь есть осознание, что давняя мечта осуществилась. К ярким впечатлениям стоит отнести и то, что у нас подобрался хороший экипаж. Было взаимопонимание во всем. Причем наша команда - шесть человек - на протяжении длительного времени обитала на маленьком пятачке жилого пространства, которое к тому же круглосуточно качалось. Но не было практически не одного конфликта. Просто была общая цель, и каждый понимал, что от него многое зависит.
- Каковы дальнейшие планы, связанные с походами и экспедициями?
- Сейчас это все нарушено запретами из-за коронавируса и исчерпаны мои ресурсы по отпускам. Уезжал ведь на два месяца, а проездил пять. Но думаю, море еще позовет - вряд ли на этом все завершится. Однако это плавание останется в душе и в сердце на всю жизнь.
Уже известно, что яхта «Сибирь» выйдет из Санкт-Петербурга 9 июля и вернется в Омск в конце сентября. Экипажи на каждом этапе определены. Таким образом, кругосветное путешествие, несмотря на все трудности, должно завершиться примерно в те же даты, что и планировалось изначально.